Глава вторая.
Странный сон.
Как хочется спать! Вторая Ирина Викторовна, которая ведет у нас историю и обществознание, рассказывала так, что ужасно, просто неимоверно хотелось спать. Но когда она встает у твоей парты, тебе приходится поднимать усилием голову и смотреть на нее тупыми, как у барана, глазами. Она понимает, что-то спрашивает, ты ей киваешь головой, что-то там говоришь, и она от тебя отстает. Вот это настоящее мастерство – вытянуть пару слов из ученика, который уже дрыхает все сорок минут. И ведь потом получишь за это какую-нибудь оценку – «пять», «четыре». Можно даже «тройку» схлопотать. Но потом тебя много спрашивают, потому что знают, что ты чего-то стоишь, и спать уже запрещено, а это сложно, особенно для человека, который до часу сиди в любимом ноутбуке и никак не может отлипнуть от него. Да и родители не против. Ведь они знают, что так дочка «развивается». Мелкую моторику пальцев свою тренирует. Я же печатаю быстро по клавиатуре, и глаза мои бегают в поисках основного. Однако чаще всего я зависаю на форумах и в аське. На форумах интересно, потому что там много всего – и уроки по фотошопу, и колоризации к нему, и общение, и игры всякие, и тематические форумы, и ты свое творчество выставляешь. В общем, много плюсов. А в аське много интересного народа тусуется. Особенно у меня в контакт-листе. С Антоном, студентом из Питера, мы обсуждаем дела насущные и как же их разрешить, если можно. Со своими подругами из школы мы часто списываемся, кто, куда и зачем. Еще у меня есть контакты из Перми, Чайковского, Владивостока и из Воткинска. Я, если честно, вообще не знаю, где это находится, но девочка, с которой я общаюсь, сказала, что у них лучше, чем у нас в Москве. Ладно, надо будет съездить, посмотреть. А сейчас надо думать о том, чтобы не заснуть.
Вообще, урок был не очень интересным – про семью. Про свою семью я уже все давно знаю, и слушать, как учителка разглагольствует о том, как надо жить в этой семье... Знаете, в некоторых местах плакать хотелось. Потому что, как говорит учительница, а у меня все наоборот. Обидно как-то становится. А потом... Потом я уже ничего не помню. Я отрубилась.
И приснился мне странный сон. Яркие сполохи огня, какое-то разрушенное здание, пожарные, много, очень. Некоторым плохо, каких-то людей увозят на «скорой помощи». Кто-то вдали отдыхает, дышит. А огонь охватывает почти все здание. Скорее даже не здание, а какая-то коробка. И она вся горит, полыхает. Рядом стоит похожая коробка, которая начинает загораться. И я стою совсем рядом, смотрю на это. Потом понимаю, что надо помочь. И бегу, начинаю орать что-то. Белиберду несу, но на это наплевать. Я бегу, чтобы помочь людям, как-то облегчить им страдания, что ли. И мой кулон начинает мигать. Красный цвет разливается вокруг меня, охватывает в кокон и несет к пожару. Какой-то огромный круг, состоящий из кубиков разных цветов, был поставлен на ребро, открывая жерло. Казалось, что это вулкан, который выплеснул свою лаву. Да только это была не лава, а огонь, который сжигал абсолютно все. Не принимаем во внимание кожу, волосы, одежду и все такое. Сжигал он тебя изнутри. Все органы, клеточки твоего организма, всю душу вынимает. Неприятное чувство, в общем. Я висела над этим пеклом и видела, как из людей это исчезает. Так хотелось им помочь, а я не могла этого сделать. Ведь вокруг меня шар.
Вдруг я услышала голос, похожий на голос Алины. Она что-то говорила про Ирину Викторовну, про историю, про сон и про мой голос. Сфера вокруг стала растворяться, а меня тянуть к центру этого взрыва. Я летела и орала благим матом. И когда я уже была надо самым центром, усилием воли я повернула голову на небо и увидела шесть вещей. Среди них было зеркало. Оно ярко сверкало. Прямо слепило глаза. Почему зеркало? Но я даже не успела про это подумать, как вокруг все почернело, а через минуту я вылетела в реальный мир. Распахнув глаза, я увидела парту, полутемную, от того, что я закрыла свет руками и своей головой. Подняв голову, я поняла, что попала в очень и очень неприятное положение. Историчка стояла передо мной, как над простым подчиненным, который оступился.
- Кулакова, это что за цирк? Зачем кричать на весь класс матом? И вообще – зачем спать? Где твой дневник?! – Гроза всех морей, блин. А дневника у меня нет, извиняйте! Пиши в журнал двойку, а я рассказать могу, про что сон был.
- Может, вам лучше рассказать, про что сон был? А то подумаете на меня невесть чего. – Мой ответ очень понравился нашей компании. Да, я умею пререкаться с учителями. И мне это нравится, вот ведь в чем фишка. Учительница истории на меня подозрительно посмотрела и кивнула. Я вышла к доске и начала свой рассказ:
- Если кто-то знает, что это за хрень, то скажите мне, потому что это очень важно. В общем, я стояла на дороге. Обычная дорога, около нее много растительности, деревья, кусты и все такое. А впереди стоит какое-то здание, чем-то похожее на коробку. И оно горит полностью. Рядом стоит такое же здание, и оно сверху начинает загораться. А над этим возвышается труба, высо-окая, и покрашена она в красно-белую полоску. И люди вокруг. Еще стоят машины пожарных, кареты «скорой помощи». Многих увозят на последних машинах. Но большинство идет в пожар и тушат его. Всем плохо, кругом люди, от которых тащит дымом. Я побежала, а потом полетела. В этой коробке была проделана огромная дыра, многие конструкции обрушились вниз. А какой-то круг огромный, состоящий из разноцветных кубиков, перевернулся  и лежал на ребре, открывая жерло этого своеобразного вулкана. А там кипело, все кипело. А остальное вы знаете.
В классе прошелся шепоток, о том, что я ненормальный человек, оказывается, и услышала лишь одно слово, которое заставило мое сердце упасть в пятки.
- Чернобыль?.. – Илья недоуменно на меня смотрел, как будто хотел узнать что-то от меня. А я удивленно смотрела на него. Да, неужели он? В голове будто пустили дыму. А тело отказывалось подчиняться. Мои ноги подогнулись, глаза стали шире, и я упала прямо перед доской. Последнее, что я помню, это обеспокоенный шепот Матвея:
- Юлька, ты чего это?.. – Ну, а дальше, как всем известно, темнота.
Не знаю, почему у меня такая реакция на слово «Чернобыль». Вообще я ничего не знаю. Знаю лишь то, что мне снилась какая-то хрень, и надо от нее избавиться. Но из головы она не выскакивала, а особенно врезалось мне в память зеркало. Что-то это могло значить. Но что? И тут я поняла – ведь я видела в той толпе лицо Альбинки. Но при чем тут она? Альбина, Альбина, мне надо с тобой поговорить. Но как я тут поговорю, когда темно? Так, надо срочно выбираться отсюда. Ну уж нет, Чернобыль, мы с тобой так не договаривались. О, боги, что это за запах! Нашатырный спирт! ФУ! Надо сваливать отсюда быстрее. Так, где тут белый выход? А, вот и свет в начале туннеля!
Я очнулась в медицинском кабинете, на кушетке. Медсестра поднесла к моему носу ватку, пропитанную нашатырем. Я попыталась убрать ее руку от носа и зажала нос правой рукой. Девушка сама убрала эту ватку и выбросила ее в мусорку. В кабинете было тихо, но я чувствовала нутром, что там мои подруги, классная руководительница и Матвей. Как их освободили от уроков? А, ну да, сейчас же перемена. Конечно, как же я могла забыть. Медсестра вышла из этого маленького кабинетика из дерева, и ко мне влетела Ирина Викторовна.
- Юля, как ты? Как же так могло получится?
- Ирина Викторовна, со мной все хорошо. Просто какая-то неоднозначная реакция на одно слово.
- Какое, солнце?
- Не буду его говорить, - я с выражением недоверия посмотрела на учительницу, - в целях безопасности вашего и моего здоровья.
- Ну хорошо. – Она поднялась с кушетки и вышла. Я попыталась встать, но тут же плюхнулась обратно. Ко мне забежала наша толпа и начала меня тихонько поднимать. Я еле как на слабых ногах вышла из этого деревянного кабинетика и села на стул около стола медсестры. Она писала что-то на бумажке. Наверное, освобождение от уроков. Потом она протянула этот листочек Саше и сказала:
- Девушка, беги к классной руководительнице и отнеси ей это. – Потом повернулась ко мне и сказала: - Юля, ты полежишь дня три дома. Это такой шок как бы. Ты очень быстро оправишься. Дам тебе больничный, посидишь дома, восстановишь свои силы. И больше так не делай, а то прибежали, что, мол, сердце или что-то такое. И надо, чтобы тебя кто-то проводил.
- Матвей меня проводит. – Я посмотрела на него. Он кивнул и сказал медсестре:
- А можно мне тоже освобождение на оставшиеся уроки на сегодня? Я посижу с ней дома, поухаживаю, у нее дома никого нет сейчас.
- Хорошо, держи. – Медсестра уже быстро что-то накалякала. Он передал эту бумажку Саше, и она выбежала из кабинета. Альбина выбежала за Сашей и через минуту была с нашими куртками. Я слабо улыбнулась и взяла свою куртку. Матвей ее аккуратно одел на меня, пока я сидела, Наташа надела шапку и шарф, а Алина надела на меня варежки. Потом Матвей оделся сам, взял свой рюкзак и мою сумку и взял меня за талию. Мы вышли из мед. кабинета и сопровождались нашими девчонками. Они помахали, пожелали мне поскорее выздороветь и побежали на урок, потому что уже прозвенел звонок. Мы вышли и пошли по направлению к моему дому. Плелись мы медленно, я то и дело падала, а Мотя держал меня. Через минут двадцать мы дошли до моего дома.
Еле как сняв свою верхнюю одежду, я, опираясь об косяки и мебель квартиры, прошла в комнату и упала на диван в гостиной. Слабость атаковала меня по полной. Все тело отказывалось подчиняться. Хотелось просто закрыть глаза, но спать не надо, надо косить! Мои глаза стали шире в размерах, я тупо смотрела на подушки дивана. Но потом желание закрыть глаза пересилило чувство, что надо держать открытыми их, и я закрыла глазки. Почти в те же мгновения я услышала, что кто-то прошелся по струнам острым ногтем. Я постаралась наморщить лоб и практически промычала:
- Не насилуй мою гитару-у... – Сразу же все замолкло. Гитара встала на место, а рядом со мной сел Мотя. Его рука ласково погладила меня по голове, потом само тело легло как-то рядом и начало гладить по спине. Я захотела перевернуться и сделала попытку, но перевернулась на спину. Потом попытка номер два, и вот я уже чувствую своим лицом как он дышит. Открыв глаза и улыбнувшись, я хотела что-то сказать, но забыла. Раскрыла рот, а Матвей уже палец прижимает, чтобы я не говорила.
- Тебе вредно. Лучше помолчим.
Ну вот что мне еще делать, а? Конечно, пришлось замолчать минут на пять, но хотение рассказать все в мельчайших подробностях заставила меня нарушить запрет. После всего этого Мотя серьезно смотрел мне в глаза и, видимо, думал о моем сне. Вот что значит история, мать ее за левую ногу. Мне стало легче, слабость немного отпустила. Думаю, что после чая мне будет еще лучше.
- Чаю хочешь?
- Не отказался бы. – Матвей улыбнулся. Я коварно улыбнулась и пропела:
- Иди, поставь чайник тогда!..
- Ну как нет-то!.. – Он встал с дивана и поплелся на кухню. Послышался звук наливающейся воды и щелкнул тумблер чайника. Он начал нагреваться и закипать. Мотя вернулся обратно в комнату, я уже сидела, опираясь на спинку. Он сел рядом, обнял и прижал к себе. А теперь подумайте – как же хорошо, когда есть человек, и он близко к тебе, который может поддержать в любой ситуации, подбодрить, донести до квартиры, в конце концов! А представьте себе, что у вас его никогда не было, и не будет. Это же вообще ужасно. Никто не приласкает, ничего. Все сама и сама. Так не честно, согласитесь.
Щелчок тумблера чайника, который оповещал о том, что вода вскипела, выбила меня из прострации. Вот так всегда, на самом интересном месте, как сказала одна мудрая ворона. Мы с ним все сидели, мне даже чаю расхотелось. Ну и ладно, зато у меня есть человек, который мог бы присмотреть за мной в случае чего. Я улыбнулась своим мыслям.